Попали в один карман семечко и купюра. И не очень друг другу понравились.

- Ты посмотри на меня, - напыщенно говорила купюра. – У меня есть достоинство - в один доллар. А ты простое семечко…

- Укропное, - вставило семечко.

- Простое укропное семечко, - продолжала купюра. – И нет у тебя никакого достоинства.

- Есть! – возразило семечко, но кого интересует мнение укропа, и купюра продолжала:

- Меня от подделки защищает закон. А тебя и подделывать никого не будет. В лучшем случае в суп бросят.

Семечко вздохнуло и ничего не ответило.

- Я имею хождение по всему миру, - разглагольствовала купюра. – Однажды в Китае на меня купили кока-колу, в Испании – авторучку. В Польше меня украли и пропили в баре. В Италии брат и сестра не могли меня поделить, чуть не разорвали. Брр. Вспомнить страшно. Но я всем нужна. А в тебе что хорошего?

- Запах, - неуверенно сказало семечко.

- А вот деньги не пахнут! – подвела черту спору купюра.

Но так получилось, что дело вмешалась случайность. В кармане образовалась дыра. И купюра, и семечко провалились в нее и оказались в траве.

-Черт знает что! – отплевывалась от грязи купюра, но закончила с оптимизмом. - Я не ты, тебя в грязи никто не заметит, а меня обязательно подберут. Вот увидишь.

Но семечку было уже не до этого спора, ему на земле было гораздо интересней, чем в кармане. Снизу оно ощущало влагу, а сверху согревало Солнце, и от этого какая-то непостижимая сила переполняла семечко, ему чего-то смутно хотелось, правда, пока не понятно чего. Ему хотелось и вниз, в сырость, и вверх к Солнцу. И под этим непреодолимым желанием семечко… разорвалось.

- Тебе конец! – сказала купюра.

- Нет, - в необъяснимой уверенности сказало семечко. – Это только начало.

И в самом деле – быстро-быстро из него вниз полезли прозрачные ниточки-корешки, они как ребенок приникали к матери-земле и обнимали ее на всю ее глубину. А вверх потянулся только один росточек, зато мощный и дерзкий. Раз - и он уже поднялся высоко над купюрой, и даже цвет его зеленый был более сочным и чистым, чем у нее.

- Здорово! Здорово! Здорово! – молодое растение переполняли новые ощущения. Оно жадно хватало листьями свет Солнца, а корешками пило и пило воду, оно рвалось вверх и вниз, и казалось, ничто не может остановить это движение.

А купюра чувствовала себя все хуже и хуже, краски ее поблекли, бумага промокла, перестала хрустеть и стала непрочной. А потом сквозь нее пророс какой-то наглый пырей.

- Все, теперь я уже не доллар, - страдала купюра, - а максимум 50 центов. А может даже и 30.

А укроп был счастлив. Да, его рост прекратился, он не вырос таким же великаном, как дуб или тополь, зато в нем росло новое чувство. Какие-то новые соки пришли от корней и собирались в макушке, и вдруг вырвались на волю цветком.

- Ах! – воскликнул укроп. – Как я люблю жизнь! Каждый день она дарит мне столько прекрасного и волнующего! Как я люблю все вокруг!

И он выбрасывал свою любовь в воздух мельчайшей пыльцой, чтобы питать запахом животных и насекомых, птиц и людей. А еще где-то там, далеко, его маленькие частички опускались на такие же растения укропа, и появлялась новая жизнь. Укроп знал это, потому что оттуда издалека прилетали такие же частицы и рождали новую жизнь уже в нем самом.

- Удивительно! Удивительно! – восхищался теперь уже зрелый укроп. – Только покажется, что лучше уже быть ничего не может, а жизнь делает новый виток и приносит новое неизведанное счастье.

- Какое счастье! – ворчала снизу купюра, уже почти разложившаяся. – Кругом гниль и плесень.

А укроп с вдохновением наполнял свои маленькие семена, свое продолжение, всем лучшим, что у него было.

- Какие они замечательные! Неужели я сам когда-то был таким же! И я чувствую себя в каждом из них. Я стал многими. Я теперь «мы».

Наступила осень. Часть семян разлетелась по ветру, часть собрали чьи-то теплые добрые руки. Листья и ствол пожелтели и упали на землю, опять оказавшись рядом с почти исчезнувшей купюрой.

- Ну вот, - усмехнулась купюра, – осень нас снова и уравняла. Как ты вознесся высоко, а теперь такой же желтый и ненужный, как я.

Укроп не стал спорить, только улыбнулся. Он-то знал, что за это время прожил целую жизнь, наполненную трудом, радостью и творением жизни. Он знал, что взойдет по весне сотней ростков по всей округе. И даже его пожелтевший ствол станет пищей для новых растений, новой жизни. Но как об этом можно рассказать тому, кто этого всего не испытал? Да и зачем? Сейчас надо отдыхать и набираться сил.

Пошел первый снег, укрывая все своей чистотой, принося покой и оберегая от замерзания семена, корни, жучков и всю богатую жизнь Матери Сырой Земли.